>Корректировщик огня
Ивана Кравченко призвали на фронт в сентябре 1941 года в числе восьмисот пятидесяти человек с девятого Хабаровского лесозавода. Из дальневосточников была сформирована 415‑я стрелково-пехотная дивизия.
Молодым парням не терпелось взять в руки оружие и встать на защиту родной страны. Ненависть к фашистам переполняла сердце. Что им нужно на нашей земле?..
Из воспоминаний Ивана Тихоновича:
«В Москву наш эшелон прибыл 7 октября 1941 года. Мы вышли на перрон. Москва была неприветливая и суровая. Готовилась к решающему и смертельному бою. На перроне нас встретили женщины-лоточницы. Они кормили нас тёплыми сайками. В этом было что-то символичное и великое: Москва встретила хлебом своих защитников. Сама бедствующая и голодная, она делилась с солдатом последним куском хлеба. И мы, в короткие минуты обогретые ею, двинулись навстречу войне, в направлении Великих Лук. Нас выгрузили в пустынном заснеженном поле. Я принял радиовзвод и технику: 6 раций, 30 полевых телефонов, 35 километров кабеля, 6 приборов для передачи светосигналов, личное оружие, гранаты и патроны.
Мы вышли на исходные позиции и начали рыть окопы, ходы, траншеи. Когда рассвело, немец начал обстрел наших позиций из пулеметов и минометов. Потом пошли на нас шесть «тигров». Противотанковых орудий и гранат у нас не было. Нам приказали отступать во второй эшелон обороны и запросили нашу артиллерию. Артиллеристы дали огонь, и танки отступили. Но фашистская пехота пошла на нас. Я впервые увидел лицо врага, фашиста, идущего на Москву, который ещё не знал, что наша русская сила крепче огня и железа. И понять фашисту было не дано, что нет на земле такой силы, которая бы одолела русского солдата. Смотрю на захватчиков, и во мне закипает такая злость, такой огонь…
– Приготовиться к рукопашному бою! – летит приказ по траншее.
– В штыковую!
И как будто живой вал поднимается из земли. Штык на штык. Ярость на ярость. В штыковой атаке всё решает мгновенье. Мы встали вчетвером спина к спине и отбивались от фашистов. В горячке я даже не заметил, что слева и сзади уже убили моих товарищей. Чувствую, как немец штыком саданул мне в левый бок со спины. Он пробил мне грудь, от сильного удара из рук выпал мой карабин, и в то же время я руками падаю прямо на лежащий на земле чей-то карабин. Схватил его и ударил фашиста штыком снизу. Слышал, как он заорал, но я уже стал захлебываться собственной кровью».
У Ивана Тихоновича насквозь были пробиты грудь и лёгкие. Три месяца пролежал в госпитале.
После лечения в январе 1942-го Иван Кравченко догонял свою дивизию под городом Буриновом. Он прошёл с боями всё Подмосковье. Вместе со своим взводом обеспечивал связь и корректировку огня, ходил в атаку и участвовал в прорывах. Топи, озёра, болота, лес, огонь или дождь – связь должна быть обеспечена при любых условиях, в любое время суток.
Под Вязьмой, когда прорывали оборону противника, Иван корректировал огонь нашей артиллерии на наблюдательном пункте. Фашистский снаряд угодил прямо в наблюдательный пункт. Шесть его радистов было убито. Ивану вышибло шесть рёбер, осколки застряли в лёгких, а один остановился около сердца. Снова госпиталь. Целый год врачи штопали его израненное тело, не надеясь, что он выживет, но он выжил и опять пошел на войну. В боях под Смоленском – пулевое ранение в руку. Врачи так и говорили: «В рубашке родился, счастливый!»
Иван Тихонович Кравченко освобождал Киев, Дрезден, Бреслау.
Из восьмисот пятидесяти дальневосточников остались живыми и дошли до победы только трое: Москаленко, Кузнецов и сам Иван Кравченко. Москаленко и Кузнецов были саперами. Кузнецов подорвался на мине, остался без рук и ног.
Домой Иван вернулся весной 46-го в свою родную деревню Глазовку Приморского края, которую часто видел в промёрзлых окопах, в горячем госпитальном бреду.
Пришел солдат с войны, истосковавшийся по мирной жизни, а сил и здоровья нет. Открылись раны. Год отлежал в госпитале. Вернулся на костылях. И мало кто знал, каких великих усилий и трудов стоило ему жить после войны. Ему казалось, что после того, что он пережил в кровавой мясорубке, ничего страшнее уже не будет. Но так только казалось…
Кровоточили и отказывались ходить ноги. Он сжимал до боли зубы и ходил. В двадцать восемь лет – инвалид первой группы. Солдату, прошедшему всю войну, выпали испытания, потребовавшие мужества не меньше, чем на фронте. Но он прошел и через эту боль.
Десять лет был инвалидом первой группы, три года – второй. Чтобы устроиться на работу, попросил, чтобы дали третью.
Устроился на завод «Аскольд», ныне входящий в состав Приморского регионального отделения СоюзМаш России, где долгое время работал грузчиком.
Иван Тихонович награжден боевыми наградами: орденом Красного Знамени, медалями «За отвагу», «За оборону Москвы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
Он честно исполнил свой долг перед Родиной. Мир на земле – это и есть высшая награда доблестному солдату своей Отчизны.
